среда, 10 ноября 2010
Все будет правильно, на этом построен мир.
Зачитаться можно. Если бы силой письма обладали мужчины в нашем веке, я думаю, они бы быстрее находили отклик в женских сердцах! Сравните наши сухие СМС...
А может это просто женщины эмансипацией спугнули дух романтики?
Бетховен — «Бессмертной Возлюбленной», графине Джульетте Гуаварди
«Здравствуй! Едва проснулся, как мысли мои летят к тебе, бессмертная любовь моя!
Меня охватывают то радость, то грусть при мысли о том, что готовит нам судьба.
Я могу жить только с тобой, не иначе; я решил до тех пор блуждать вдали от тебя, пока не буду в состоянии прилететь с тем, чтобы броситься в твои объятия, чувствовать тебя вполне своей и наслаждаться этим блаженством. К сожалению, это надо; ты согласишься на это тем более, что ты не сомневаешься в моей верности к тебе; никогда другая не овладеет моим сердцем, никогда, никогда. О, Боже, зачем покидать то, что так любишь!... Люби навеки тебя, меня, нас».
P.S. Людвиг Бетховен (1770—1827) писал эти письма в 1801 г. шестнадцатилетней девушке, красавице-графине Джульетте Гуаварди; знаменитый композитор посвятил ей известную сонату. Когда Бетховен давал ей уроки, графиня была уже помолвлена со своим будущим мужем, графом Галенбергом, посредственным музыкантом.
Джек Лондон
Дорогая Анна:
Я говорил, что всех людей можно разделить на виды? Если говорил, то позволь уточнить — не всех. Ты ускользаешь, я не могу отнести тебя ни к какому виду, я не могу раскусить тебя. Я могу похвастаться, что из 10 человек я могу предсказать поведение девяти. ...Но десятый для меня загадка, я в отчаянии, поскольку это выше меня. Ты и есть этот десятый.
Бывало ли такое, чтобы две молчаливые души, такие непохожие, так подошли друг другу? Конечно, мы часто чувствуем одинаково, но даже когда мы ощущаем что-то по-разному, мы все таки понимаем друг друга, хоть у нас нет общего языка. Нам не нужны слова, произнесенные вслух. Мы для этого слишком непонятны и загадочны...Должно быть, Господь смеется, видя наше безмолвное действо.
Единственный проблеск здравого смысла во всем этом - это то, что мы оба обладаем бешенным темпераментом, достаточно огромным, что нас можно было понять. Правда, мы часто понимаем друг друга, но неуловимыми проблесками, смутными ощущениями, как будто призраки, пока мы сомневаемся, преследуют нас своим восприятием правды. И все же я не смею поверить в то, что ты и есть тот десятый человек, поведение которого я не могу предсказать.
Меня трудно понять сейчас? Я не знаю, наверное, это так. Я не могу найти общий язык. Огромный темперамент - вот то, что позволяет нам быть вместе. На секунду в наших сердцах вспыхнула сама вечность и нас притянуло друг к другу, несмотря на то, что мы такие разные.
Я улыбаюсь, когда ты проникаешься восторгом? Эта улыбка, которую можно простить - нет, это завистливая улыбка. 25 лет я прожил в подавленном состоянии. Я научился не восхищаться. Это такой урок, который невозможно забыть. Я начинаю забывать, но этого мало. В лучшем случае, я надеюсь, что до того как я умру, я забуду все, или почти все. Я уже могу радоваться, я учусь этому понемножку, я радуюсь мелочам, но я не могу радоваться тому, что во мне, моим самым сокровенным мыслям, я не могу, не могу. Я выражаюсь неясно? Ты слышишь мой голос? Боюсь, нет. На свете есть много лицемерных позеров. Я самый успешный из них.
Вольтер
...Да, дорогая моя Пимпеточка, я буду вас любить всегда; так говорят даже самые ветреные влюбленные, но их любовь не основана, подобно моей, на полнейшем уважении; я равно преклоняюсь пред вашей добродетелью, как и пред вашей наружностью, и я молю небо только о том, чтобы иметь возможность заимствовать от вас ваши благородные чувства. Моя нежность позволяет мне рассчитывать на вашу; я льщу себя надеждой, что я пробужу в вас желание увидать Париж; я еду в этот прекрасный город вымаливать ваше возвращение; буду писать вам с каждой почтой чрез посредство Лефебра, которому вы будете за каждое письмо что-нибудь давать, дабы побудить его исправно делать свое дело. ... Я хочу только вашего счастья, и охотно купил бы его ценою своего. Я буду считать себя весьма вознагражденным, если буду знать, что я способствовал вашему возвращению к благополучию.
Гёте
Твоя любовь — как утренняя и вечерняя звезда: она заходит после солнца и встает до солнца. Словно полярная звезда, что, никогда не заходя, сплетает над нашими головами вечно-живой венок. Я молю богов, чтобы они не заставили ее померкнуть на моем жизненном пути. Первый весенний дождь может помешать нашей прогулке. Растения он заставит распуститься, чтобы вскоре мы порадовались на первую зелень. Мы никогда еще вместе не переживали такой чудной весны, пусть у нее не будет осени. Прости!
Бетховен
«Ангел мой, жизнь моя, мое второе я — пишу сегодня только несколько слов и то карандашом (твоим) — должен с завтрашнего дня искать себе квартиру; как это неудобно именно теперь. −3ачем эта глубокая печаль перед неизбежным? Разве любовь может существовать без жертв, без самоотвержения; разве ты можешь сделать так, чтобы я всецело принадлежал тебе, ты мне, Боже мой! В окружающей прекрасной природе ищи подкрепления и силы покориться неизбежному. Любовь требует всего и имеет на то право; я чувствую в этом отношении то же, что и ты; только ты слишком легко забываешь о том, что я должен жить для двоих, — для тебя и для себя...
Айседора Дункан
Сейчас мне надо идти. Надо смыть с себя сажу и позавтракать.
Передай мою любовь дорогому номеру 11 и этому маленькому, заплесневелому домику номер 6. Мое сердце переполнено самой банальной и старомодной любовью к тебе, мой милый.
Пушкин
Чем боле я думаю, тем сильнее убеждаюсь, что мое существование не может быть отделено от вашего: я создан для того, чтобы любить вас и следовать за вами; все другие мои заботы — одно заблуждение и безумие. Вдали от вас меня неотступно преследуют сожаления о счастье, которым я не успел насладиться. Рано или поздно, мне, однако, придется все бросить и пасть к вашим ногам. Мысль о том дне, когда мне удастся иметь клочок земли в... одна только улыбается мне и оживляет среди тяжелой тоски. Там мне можно будет бродить вокруг вашего дома, встречать вас, следовать за вами...
Виктор Гюго — Жюльетте Друэ
В ночь на 18 февраля 1841 г.
«...ангел, сколько в тебе красоты и любви. Помню, в твоей маленькой комнатке была дивная тишина. Снаружи доносилось веселье ликующего Парижа, мимо проносились шумные маски с громким смехом и пением. Среди шума всеобщего празднества мы скромно укрылись в стороне и перенесли в тень свой светлый праздник. Париж был упоен поддельным хмелем, мы — настоящим.
Не забывай никогда, мой ангел, этих таинственных часов, изменивших всю твою жизнь. Эта ночь 18 февраля 1833 г. была символом и одновременно прообразом великого, светлого праздника, свершившегося в тебе...
В эту ночь ты оставила далеко за стеною толпу с ее шумом, суетою и мишурным блеском, чтобы приобщиться к уединению, тайне и Любви.
В эту ночь я провел с тобой восемь часов. Каждый из этих часов теперь уже превратился в год... В течение этих восьми лет мое сердце было полно тобой, и ничто не изменит его, даже если бы каждый из этих годов обратился в столетие.»
P. S. В. Гюго увлекся во время карнавала 1833 г. актрисой Жюльеттой Друэ, которой посвятил много стихов. Любовь к ней он сохранил в течение всей жизни.
Беттина Фон Арним — Гёте
Вартбург, 1 августа, ночью
«Друг, я одна: все спят, а мне мешает спать то, что я только что была с тобою.
Гёте, быть может, то было величайшим событием моей жизни; быть может, то был самый полный, самый счастливый миг; лучших дней у меня не будет, я их не приняла бы.
То был последний поцелуй, с которым я должна была уйти, а между тем, я думала, что должна слушать тебя вечно; когда я проезжала по аллеям и под деревьями, в тени которых мы вместе гуляли, то мне казалось, что я должна уцепиться за каждый ствол, — но исчезли знакомые зеленые пространства... давно исчезло и твое жилище... и у меня ничего не осталось, кроме моего горячего желания... и слезы лились... от этой разлуки...»
P.S. Беттина фон Арним, немецкая писательница, восторженная поклонница Гёте, пробралась в 1807 г. переодетая в мужское платье в Веймар, чтобы увидеть его. Роман свой с Гёте она описала в произведении «Переписка Гёте с ребенком». В 1811 г. она вышла замуж за Арнима.
В.Г. Белинский — невесте М.В. Орловой
«...Мысль о вас делает меня счастливым, и я несчастен моим счастьем, ибо могу только думать о вас.
Самая роскошная мечта стоит меньше самой небогатой существенности; а меня ожидает богатая существенность: что же и к чему мне все мечты, и могут ли они дать мне счастье? Нет, до тех пор, пока вы не со мной, — я сам не свой, не могу ничего делать, ничего думать. После этого очень естественно, что все мои думы, желания, стремления сосредоточились на одной мысли, в одном вопросе: когда же это будет? И пока я еще не знаю, когда именно, но что-то внутри меня говорит, что скоро. О, если бы это могло быть в будущем месяце!...
Прощайте. Храни вас Господь! Пусть добрые духи окружают вас днем, нашептывают вам слова любви и счастья, а ночью посылают вам хорошие сны. А я, — я хотел бы теперь хоть на минуту увидеть вас, долго, долго посмотреть вам в глаза, обнять ваши колени и поцеловать край вашего платья...»
1843, сентябрь, 20 , Санкт-Петербург
Е.С. Норова — П.Я. Чаадаеву
«Уже поздно, я долго просидела за этим письмом, а теперь, перед его отправкою, мне кажется, что его лучше было бы разорвать.
Но я не хочу совсем не писать к вам сегодня, не хочу отказать себе в удовольствии поздравить вас с Рождеством нашего Спасителя Иисуса Христа и с наступающим Новым годом.
Покажется ли вам странным и необычным, что я хочу просить вашего благословения? У меня часто бывает это желание, и, кажется, решись я на это, мне было бы так отрадно принять его от вас, коленопреклоненной, со всем благоговением, какое я питаю к вам. Не удивляйтесь и не отрекайтесь от моего глубокого благоговения — вы не властны уменьшить его во мне. Благословите же меня на наступающий, все равно, будет ли он последним в моей жизни или за ним последует еще много других. Для себя я призываю на вас благословения Всевышнего.»
P. S. Евдокия Сергеевна Норова, болезненная идеалистическая девушка, любила Чаадаева (вообще не имевшего романов). Она написала письмо незадолго до смерти. Чаадаев завещал похоронить себя близ могилы Норовой.
Вольтер — Олимпии Дюнуайэ
«Еще раз прощайте, дорогая моя повелительница, вспоминайте хоть изредка о вашем несчастном возлюбленном, но вспоминайте не ради того, чтобы грустить; берегите свое здоровье, если хотите уберечь мое; главное, будьте очень скрытны; сожгите это мое письмо и все последующие; пусть лучше вы будете менее милостивы ко мне, но будете больше заботиться о себе; будем утешаться надеждой на скорое свиданье и будем любить друг друга всю нашу жизнь. Быть может, я сам приеду за вами; тогда я буду считать себя счастливейшим из людей; лишь бы вы приехали — я буду вполне удовлетворен. Я хочу только вашего счастья и охотно купил бы его ценою своего. Я буду считать себя весьма вознагражденным, если буду знать, что я способствовал вашему возвращению к благополучию.
Прощайте, дорогая душа моя! Обнимаю вас тысячу раз...»
P.S. Вольтер восемнадцати лет влюбился в шестнадцатилетнюю Олимпию Дюнуайэ, увезенную матерью-протестанткой от отца-католика из Парижа.
А может это просто женщины эмансипацией спугнули дух романтики?
Бетховен — «Бессмертной Возлюбленной», графине Джульетте Гуаварди
«Здравствуй! Едва проснулся, как мысли мои летят к тебе, бессмертная любовь моя!
Меня охватывают то радость, то грусть при мысли о том, что готовит нам судьба.
Я могу жить только с тобой, не иначе; я решил до тех пор блуждать вдали от тебя, пока не буду в состоянии прилететь с тем, чтобы броситься в твои объятия, чувствовать тебя вполне своей и наслаждаться этим блаженством. К сожалению, это надо; ты согласишься на это тем более, что ты не сомневаешься в моей верности к тебе; никогда другая не овладеет моим сердцем, никогда, никогда. О, Боже, зачем покидать то, что так любишь!... Люби навеки тебя, меня, нас».
P.S. Людвиг Бетховен (1770—1827) писал эти письма в 1801 г. шестнадцатилетней девушке, красавице-графине Джульетте Гуаварди; знаменитый композитор посвятил ей известную сонату. Когда Бетховен давал ей уроки, графиня была уже помолвлена со своим будущим мужем, графом Галенбергом, посредственным музыкантом.
Джек Лондон
Дорогая Анна:
Я говорил, что всех людей можно разделить на виды? Если говорил, то позволь уточнить — не всех. Ты ускользаешь, я не могу отнести тебя ни к какому виду, я не могу раскусить тебя. Я могу похвастаться, что из 10 человек я могу предсказать поведение девяти. ...Но десятый для меня загадка, я в отчаянии, поскольку это выше меня. Ты и есть этот десятый.
Бывало ли такое, чтобы две молчаливые души, такие непохожие, так подошли друг другу? Конечно, мы часто чувствуем одинаково, но даже когда мы ощущаем что-то по-разному, мы все таки понимаем друг друга, хоть у нас нет общего языка. Нам не нужны слова, произнесенные вслух. Мы для этого слишком непонятны и загадочны...Должно быть, Господь смеется, видя наше безмолвное действо.
Единственный проблеск здравого смысла во всем этом - это то, что мы оба обладаем бешенным темпераментом, достаточно огромным, что нас можно было понять. Правда, мы часто понимаем друг друга, но неуловимыми проблесками, смутными ощущениями, как будто призраки, пока мы сомневаемся, преследуют нас своим восприятием правды. И все же я не смею поверить в то, что ты и есть тот десятый человек, поведение которого я не могу предсказать.
Меня трудно понять сейчас? Я не знаю, наверное, это так. Я не могу найти общий язык. Огромный темперамент - вот то, что позволяет нам быть вместе. На секунду в наших сердцах вспыхнула сама вечность и нас притянуло друг к другу, несмотря на то, что мы такие разные.
Я улыбаюсь, когда ты проникаешься восторгом? Эта улыбка, которую можно простить - нет, это завистливая улыбка. 25 лет я прожил в подавленном состоянии. Я научился не восхищаться. Это такой урок, который невозможно забыть. Я начинаю забывать, но этого мало. В лучшем случае, я надеюсь, что до того как я умру, я забуду все, или почти все. Я уже могу радоваться, я учусь этому понемножку, я радуюсь мелочам, но я не могу радоваться тому, что во мне, моим самым сокровенным мыслям, я не могу, не могу. Я выражаюсь неясно? Ты слышишь мой голос? Боюсь, нет. На свете есть много лицемерных позеров. Я самый успешный из них.
Вольтер
...Да, дорогая моя Пимпеточка, я буду вас любить всегда; так говорят даже самые ветреные влюбленные, но их любовь не основана, подобно моей, на полнейшем уважении; я равно преклоняюсь пред вашей добродетелью, как и пред вашей наружностью, и я молю небо только о том, чтобы иметь возможность заимствовать от вас ваши благородные чувства. Моя нежность позволяет мне рассчитывать на вашу; я льщу себя надеждой, что я пробужу в вас желание увидать Париж; я еду в этот прекрасный город вымаливать ваше возвращение; буду писать вам с каждой почтой чрез посредство Лефебра, которому вы будете за каждое письмо что-нибудь давать, дабы побудить его исправно делать свое дело. ... Я хочу только вашего счастья, и охотно купил бы его ценою своего. Я буду считать себя весьма вознагражденным, если буду знать, что я способствовал вашему возвращению к благополучию.
Гёте
Твоя любовь — как утренняя и вечерняя звезда: она заходит после солнца и встает до солнца. Словно полярная звезда, что, никогда не заходя, сплетает над нашими головами вечно-живой венок. Я молю богов, чтобы они не заставили ее померкнуть на моем жизненном пути. Первый весенний дождь может помешать нашей прогулке. Растения он заставит распуститься, чтобы вскоре мы порадовались на первую зелень. Мы никогда еще вместе не переживали такой чудной весны, пусть у нее не будет осени. Прости!
Бетховен
«Ангел мой, жизнь моя, мое второе я — пишу сегодня только несколько слов и то карандашом (твоим) — должен с завтрашнего дня искать себе квартиру; как это неудобно именно теперь. −3ачем эта глубокая печаль перед неизбежным? Разве любовь может существовать без жертв, без самоотвержения; разве ты можешь сделать так, чтобы я всецело принадлежал тебе, ты мне, Боже мой! В окружающей прекрасной природе ищи подкрепления и силы покориться неизбежному. Любовь требует всего и имеет на то право; я чувствую в этом отношении то же, что и ты; только ты слишком легко забываешь о том, что я должен жить для двоих, — для тебя и для себя...
Айседора Дункан
Сейчас мне надо идти. Надо смыть с себя сажу и позавтракать.
Передай мою любовь дорогому номеру 11 и этому маленькому, заплесневелому домику номер 6. Мое сердце переполнено самой банальной и старомодной любовью к тебе, мой милый.
Пушкин
Чем боле я думаю, тем сильнее убеждаюсь, что мое существование не может быть отделено от вашего: я создан для того, чтобы любить вас и следовать за вами; все другие мои заботы — одно заблуждение и безумие. Вдали от вас меня неотступно преследуют сожаления о счастье, которым я не успел насладиться. Рано или поздно, мне, однако, придется все бросить и пасть к вашим ногам. Мысль о том дне, когда мне удастся иметь клочок земли в... одна только улыбается мне и оживляет среди тяжелой тоски. Там мне можно будет бродить вокруг вашего дома, встречать вас, следовать за вами...
Виктор Гюго — Жюльетте Друэ
В ночь на 18 февраля 1841 г.
«...ангел, сколько в тебе красоты и любви. Помню, в твоей маленькой комнатке была дивная тишина. Снаружи доносилось веселье ликующего Парижа, мимо проносились шумные маски с громким смехом и пением. Среди шума всеобщего празднества мы скромно укрылись в стороне и перенесли в тень свой светлый праздник. Париж был упоен поддельным хмелем, мы — настоящим.
Не забывай никогда, мой ангел, этих таинственных часов, изменивших всю твою жизнь. Эта ночь 18 февраля 1833 г. была символом и одновременно прообразом великого, светлого праздника, свершившегося в тебе...
В эту ночь ты оставила далеко за стеною толпу с ее шумом, суетою и мишурным блеском, чтобы приобщиться к уединению, тайне и Любви.
В эту ночь я провел с тобой восемь часов. Каждый из этих часов теперь уже превратился в год... В течение этих восьми лет мое сердце было полно тобой, и ничто не изменит его, даже если бы каждый из этих годов обратился в столетие.»
P. S. В. Гюго увлекся во время карнавала 1833 г. актрисой Жюльеттой Друэ, которой посвятил много стихов. Любовь к ней он сохранил в течение всей жизни.
Беттина Фон Арним — Гёте
Вартбург, 1 августа, ночью
«Друг, я одна: все спят, а мне мешает спать то, что я только что была с тобою.
Гёте, быть может, то было величайшим событием моей жизни; быть может, то был самый полный, самый счастливый миг; лучших дней у меня не будет, я их не приняла бы.
То был последний поцелуй, с которым я должна была уйти, а между тем, я думала, что должна слушать тебя вечно; когда я проезжала по аллеям и под деревьями, в тени которых мы вместе гуляли, то мне казалось, что я должна уцепиться за каждый ствол, — но исчезли знакомые зеленые пространства... давно исчезло и твое жилище... и у меня ничего не осталось, кроме моего горячего желания... и слезы лились... от этой разлуки...»
P.S. Беттина фон Арним, немецкая писательница, восторженная поклонница Гёте, пробралась в 1807 г. переодетая в мужское платье в Веймар, чтобы увидеть его. Роман свой с Гёте она описала в произведении «Переписка Гёте с ребенком». В 1811 г. она вышла замуж за Арнима.
В.Г. Белинский — невесте М.В. Орловой
«...Мысль о вас делает меня счастливым, и я несчастен моим счастьем, ибо могу только думать о вас.
Самая роскошная мечта стоит меньше самой небогатой существенности; а меня ожидает богатая существенность: что же и к чему мне все мечты, и могут ли они дать мне счастье? Нет, до тех пор, пока вы не со мной, — я сам не свой, не могу ничего делать, ничего думать. После этого очень естественно, что все мои думы, желания, стремления сосредоточились на одной мысли, в одном вопросе: когда же это будет? И пока я еще не знаю, когда именно, но что-то внутри меня говорит, что скоро. О, если бы это могло быть в будущем месяце!...
Прощайте. Храни вас Господь! Пусть добрые духи окружают вас днем, нашептывают вам слова любви и счастья, а ночью посылают вам хорошие сны. А я, — я хотел бы теперь хоть на минуту увидеть вас, долго, долго посмотреть вам в глаза, обнять ваши колени и поцеловать край вашего платья...»
1843, сентябрь, 20 , Санкт-Петербург
Е.С. Норова — П.Я. Чаадаеву
«Уже поздно, я долго просидела за этим письмом, а теперь, перед его отправкою, мне кажется, что его лучше было бы разорвать.
Но я не хочу совсем не писать к вам сегодня, не хочу отказать себе в удовольствии поздравить вас с Рождеством нашего Спасителя Иисуса Христа и с наступающим Новым годом.
Покажется ли вам странным и необычным, что я хочу просить вашего благословения? У меня часто бывает это желание, и, кажется, решись я на это, мне было бы так отрадно принять его от вас, коленопреклоненной, со всем благоговением, какое я питаю к вам. Не удивляйтесь и не отрекайтесь от моего глубокого благоговения — вы не властны уменьшить его во мне. Благословите же меня на наступающий, все равно, будет ли он последним в моей жизни или за ним последует еще много других. Для себя я призываю на вас благословения Всевышнего.»
P. S. Евдокия Сергеевна Норова, болезненная идеалистическая девушка, любила Чаадаева (вообще не имевшего романов). Она написала письмо незадолго до смерти. Чаадаев завещал похоронить себя близ могилы Норовой.
Вольтер — Олимпии Дюнуайэ
«Еще раз прощайте, дорогая моя повелительница, вспоминайте хоть изредка о вашем несчастном возлюбленном, но вспоминайте не ради того, чтобы грустить; берегите свое здоровье, если хотите уберечь мое; главное, будьте очень скрытны; сожгите это мое письмо и все последующие; пусть лучше вы будете менее милостивы ко мне, но будете больше заботиться о себе; будем утешаться надеждой на скорое свиданье и будем любить друг друга всю нашу жизнь. Быть может, я сам приеду за вами; тогда я буду считать себя счастливейшим из людей; лишь бы вы приехали — я буду вполне удовлетворен. Я хочу только вашего счастья и охотно купил бы его ценою своего. Я буду считать себя весьма вознагражденным, если буду знать, что я способствовал вашему возвращению к благополучию.
Прощайте, дорогая душа моя! Обнимаю вас тысячу раз...»
P.S. Вольтер восемнадцати лет влюбился в шестнадцатилетнюю Олимпию Дюнуайэ, увезенную матерью-протестанткой от отца-католика из Парижа.
четверг, 28 октября 2010
Все будет правильно, на этом построен мир.
Когда хочется пиздеть о том, что любви не существует, что семейные ценности разменяли на хуйню, что все вокруг инфантильные, трусливые, пиздодельные, бездуховные и тупорылые - посмотри в зеркало и устыдись.
Конструктивные последствия комплекса неполноценности - видеть в себе, а не в ком-то, причину неудачного субботнего вечера.
Конструктивные последствия мании величия - видеть в себе, а не в ком-то, средоточие мирового зла.
Конструктивные последствия наличия мозга, блядь думайте, думайте, думайте хоть немного витиеватей, чем "ведь ты этого достойна!"
Не достойна. Не достойна и точка.
Существует справедливость фатума, существует баланс, существует закон : если поутру вам хочется блевать от тоски, вы достойны именно сблева, а не кофе-маккиято, круассана с повидлом и чудесного вида из окна.
Каждому по заслугам, каждому Ходорковскому, Березовскому, Майклу Джексону и Медведеву, золотым наследникам и молдавским домработницам, пидорам, блядям и светочам разума всем по заслугам, всем до самой последней жабы.
Не женился?
Не отвез на острова?
Не подарил за двести пятьдесят тысяч евро ништячок на пальчик и не слушал бла-бла-бла про карьеру? Хуйня у тебя, кисуля, и пальчики, и карьера! Хуйня!
Ах, как сладок этот момент в жизни современной жительницы мегаполиса - переложить ответственность на первого подвернувшегося Васю. Ответственность за будущее и, разумеется, за прошлое.
Ответственность за невыученные неправильные глаголы, за незаработанные миллионы, за непрочитанного Гете, за Мадагаскар, на который так и не поехала, ведь нахуй Мадагаскар, если есть Турция-все-включено?
Лень тебе было, сука, заморачиваться, лень? Лень было прыгать выше головы? Лень было даже попытаться?
Ты пыталась?
Не пизди, блядь! Все, кто пытались получили по заслугам, а ты сиди, жри шоколадочку и вздыхай над Дэни Оушэном, Томасом Крауном, Джеймсом Бондом и мистером Бигом. Ах, где же, настоящие мужчины?
Там же, где настоящие женщины а ты думала что, прибегут слушать твои истории ой, как мы с подружкой один раз напилиииииииииииииись?
Я не верю в мезальянсы, и если принц женится на золушке то или принц самозванец (бентли, фрак, ордена но Корецкий на прикроватной тумбочке, а телефон звОнит, а не звонит) или у золушки где-то в офф-шоре припрятан имиджевый сюрприз.
Я не верю в мезальянсы как не верю в нереализованный талант.
Хуйня это было, а не талант, раз не проросло сквозь лень, сквозь тупость, сквозь глухоту и близорукость, сквозь рутину и суету. Даже не вспоминай, даже не надейся, даже не думай, даже не заикайся о каких-то там «талант нынче не в моде» - Сирожу Минаева я уважаю больше, чем всех пописывающих гениальные стишки на беспонтовых ресурсах.
И это не мезальянс, если ты такая умная и хорошая, живешь с ним, таким тупым и неблагодарным. Это норма. Просто приглядись к себе и увидишь, насколько вы идеальная пара.
Чего вы ожидали, девочки, вкладывая свой бюджетный сердечный жар в провальные пирамиды сурьезных отношений? Чего вы ждете, носясь со скромным капитальцем своих грез? Вам надо ебанических барышей? Взыграла амбиция двигать Солнце и светила? Рассчитываете дать, сколько есть, а получить все, что хочется?
Ах, хочется просто семью??
Создавай ее с тем, кто просто-не-против - просто хороший Вася, который просто работает на просто работе и просто не бьет тебя по ебалу, дав объективный шанс радоваться жизни не хуже, чем у людей.
А если вдруг покажется, что достойна чего-то лучшего, если вдруг покажется, что Вася не тот, о ком ты грезила юной и невинной, если вдруг покажется, что настоящая жизнь, со всеми ее настоящими радостями (лодки, гольфстримы, красные дорожки) проходит мимо тебя просто, посмотри в зеркало.
Вася ровно настолько же не Роман Аркадьевич, не Брэд и не Джонни насколько ты не Даша, не Анжелина и не Ванесса.
И завалите наконец ебало с этими вашими примерами «Ах, хочу, чтобы все было, как у моих родителей папа всю жизнь носит маму на руках!»
Ваша мама, в отличие от вас, не пила вискарь из горла, не принимала наркотики и не трахалась с придурками с дискотеки, прикрываясь поисками настоящей любви.
Вы тоже не пили, не принимали и не трахались?
Подумать только... какая тоска.(с)
Конструктивные последствия комплекса неполноценности - видеть в себе, а не в ком-то, причину неудачного субботнего вечера.
Конструктивные последствия мании величия - видеть в себе, а не в ком-то, средоточие мирового зла.
Конструктивные последствия наличия мозга, блядь думайте, думайте, думайте хоть немного витиеватей, чем "ведь ты этого достойна!"
Не достойна. Не достойна и точка.
Существует справедливость фатума, существует баланс, существует закон : если поутру вам хочется блевать от тоски, вы достойны именно сблева, а не кофе-маккиято, круассана с повидлом и чудесного вида из окна.
Каждому по заслугам, каждому Ходорковскому, Березовскому, Майклу Джексону и Медведеву, золотым наследникам и молдавским домработницам, пидорам, блядям и светочам разума всем по заслугам, всем до самой последней жабы.
Не женился?
Не отвез на острова?
Не подарил за двести пятьдесят тысяч евро ништячок на пальчик и не слушал бла-бла-бла про карьеру? Хуйня у тебя, кисуля, и пальчики, и карьера! Хуйня!
Ах, как сладок этот момент в жизни современной жительницы мегаполиса - переложить ответственность на первого подвернувшегося Васю. Ответственность за будущее и, разумеется, за прошлое.
Ответственность за невыученные неправильные глаголы, за незаработанные миллионы, за непрочитанного Гете, за Мадагаскар, на который так и не поехала, ведь нахуй Мадагаскар, если есть Турция-все-включено?
Лень тебе было, сука, заморачиваться, лень? Лень было прыгать выше головы? Лень было даже попытаться?
Ты пыталась?
Не пизди, блядь! Все, кто пытались получили по заслугам, а ты сиди, жри шоколадочку и вздыхай над Дэни Оушэном, Томасом Крауном, Джеймсом Бондом и мистером Бигом. Ах, где же, настоящие мужчины?
Там же, где настоящие женщины а ты думала что, прибегут слушать твои истории ой, как мы с подружкой один раз напилиииииииииииииись?
Я не верю в мезальянсы, и если принц женится на золушке то или принц самозванец (бентли, фрак, ордена но Корецкий на прикроватной тумбочке, а телефон звОнит, а не звонит) или у золушки где-то в офф-шоре припрятан имиджевый сюрприз.
Я не верю в мезальянсы как не верю в нереализованный талант.
Хуйня это было, а не талант, раз не проросло сквозь лень, сквозь тупость, сквозь глухоту и близорукость, сквозь рутину и суету. Даже не вспоминай, даже не надейся, даже не думай, даже не заикайся о каких-то там «талант нынче не в моде» - Сирожу Минаева я уважаю больше, чем всех пописывающих гениальные стишки на беспонтовых ресурсах.
И это не мезальянс, если ты такая умная и хорошая, живешь с ним, таким тупым и неблагодарным. Это норма. Просто приглядись к себе и увидишь, насколько вы идеальная пара.
Чего вы ожидали, девочки, вкладывая свой бюджетный сердечный жар в провальные пирамиды сурьезных отношений? Чего вы ждете, носясь со скромным капитальцем своих грез? Вам надо ебанических барышей? Взыграла амбиция двигать Солнце и светила? Рассчитываете дать, сколько есть, а получить все, что хочется?
Ах, хочется просто семью??
Создавай ее с тем, кто просто-не-против - просто хороший Вася, который просто работает на просто работе и просто не бьет тебя по ебалу, дав объективный шанс радоваться жизни не хуже, чем у людей.
А если вдруг покажется, что достойна чего-то лучшего, если вдруг покажется, что Вася не тот, о ком ты грезила юной и невинной, если вдруг покажется, что настоящая жизнь, со всеми ее настоящими радостями (лодки, гольфстримы, красные дорожки) проходит мимо тебя просто, посмотри в зеркало.
Вася ровно настолько же не Роман Аркадьевич, не Брэд и не Джонни насколько ты не Даша, не Анжелина и не Ванесса.
И завалите наконец ебало с этими вашими примерами «Ах, хочу, чтобы все было, как у моих родителей папа всю жизнь носит маму на руках!»
Ваша мама, в отличие от вас, не пила вискарь из горла, не принимала наркотики и не трахалась с придурками с дискотеки, прикрываясь поисками настоящей любви.
Вы тоже не пили, не принимали и не трахались?
Подумать только... какая тоска.(с)
пятница, 22 октября 2010
Все будет правильно, на этом построен мир.
Все будет правильно, на этом построен мир.
Все больше моих знакомых мужчин жалуются на одиночество. Выглядят одинокими. Выбирают одиночество. Иногда им нужно, чтобы мы их просто погладили и не задавали вопросов. К стыду своему, я могу погладить, но в большинстве случаев не удержусь от вопросов. Потому что беспокоюсь за себя. Относится ли он ко мне. Большинство моих знакомых женщин так или иначе, не мытьем так катаньем, вытягивают из мужчин отношение. Хоть какое-нибудь.
Между тем, мужчина устает и закрывает глаза. Он больше не хочет видеть ни свой бизнес, ни свою женщину, ни свою глобальную ответственность за все. Если у него что-то не получается, он мудак. Он живет с ощущением "я мудак", и у него нет волшебного слова "зато". Это у нас все проще. У меня не все ладно на работе, но зато муж хороший. У меня ни мужа, ни работы, но зато ноги. И грудь. Ну да, я толстая, но зато Катька еще толще. У мужчин это "зато" почему-то не работает. Правила их честны, строги и просты. У тебя яйца большие, но зато нет карьеры? Ну ты и мудак. У тебя бентли, но зато нет любимой женщины? Ну ты и мудак. У тебя есть любимая женщина, но зато нет бентли? ну ты и мудак!
Они вечно встроены в конкуренцию -- раз, и в иерархию -- два. Они вечно выясняют, кто из них щенок и кто главный на площадке. И иногда, приходя домой, они просто хотят лечь лицом вниз и закрыть глаза. В одиночестве. Потому что если не в одиночестве -- то опять мудак. Слабак и тюфтя. Я бы никогда не смогла быть мужчиной. Я слабак и тюфтя, и часто реву под одеялом. И мне никто слова не скажет. Я сама себе слова не скажу. А у настоящих героев жесткое табу на жаление себя.
(с)
Между тем, мужчина устает и закрывает глаза. Он больше не хочет видеть ни свой бизнес, ни свою женщину, ни свою глобальную ответственность за все. Если у него что-то не получается, он мудак. Он живет с ощущением "я мудак", и у него нет волшебного слова "зато". Это у нас все проще. У меня не все ладно на работе, но зато муж хороший. У меня ни мужа, ни работы, но зато ноги. И грудь. Ну да, я толстая, но зато Катька еще толще. У мужчин это "зато" почему-то не работает. Правила их честны, строги и просты. У тебя яйца большие, но зато нет карьеры? Ну ты и мудак. У тебя бентли, но зато нет любимой женщины? Ну ты и мудак. У тебя есть любимая женщина, но зато нет бентли? ну ты и мудак!
Они вечно встроены в конкуренцию -- раз, и в иерархию -- два. Они вечно выясняют, кто из них щенок и кто главный на площадке. И иногда, приходя домой, они просто хотят лечь лицом вниз и закрыть глаза. В одиночестве. Потому что если не в одиночестве -- то опять мудак. Слабак и тюфтя. Я бы никогда не смогла быть мужчиной. Я слабак и тюфтя, и часто реву под одеялом. И мне никто слова не скажет. Я сама себе слова не скажу. А у настоящих героев жесткое табу на жаление себя.
(с)
Все будет правильно, на этом построен мир.
Если бы на одно мгновение Бог забыл, что я всего лишь тряпичная марионетка, и подарил бы мне кусочек жизни, я бы тогда, наверно, не говорил всё, что думаю, но точно бы думал, что говорю. Я бы ценил вещи, не за то сколько они стоят, но за то, сколько они значат. Я бы спал меньше, больше бы мечтал, понимая, что каждую минуту когда мы закрываем глаза, мы теряем шестьдесят секунд света. Я бы шёл, пока все остальные стоят, не спал, пока другие спят. Я бы слушал, когда другие говорят, и как бы я наслаждался чудесным вкусом шоколадного мороженного.
(Продолжить)
Если бы Бог одарил меня ещё одним мгновением жизни, я бы одевался скромнее, валялся бы на солнце, подставив тёплым лучам не только моё тело, но и душу. Господь, если бы у меня было сердце, я бы написал всю свою ненависть на льду и ждал пока выйдет солнце. Я бы полил слезами розы, чтобы почувствовать боль их шипов и алый поцелуй их лепестков...
Господь, если бы у меня ещё оставался кусочек жизни, я бы не провёл ни одного дня, не сказав людям, которых я люблю, что я их люблю. Я бы убедил каждого дорогого мне человека в моей любви и жил бы влюбленный в любовь. Я бы объяснил тем, которые заблуждаются, считая, что перестают влюбляться, когда стареют, не понимая, что стареют, когда перестают влюбляться!
Ребёнку я бы подарил крылья, но позволил ему самому научиться летать. Стариков я бы убедил в том, что смерть приходит не со старостью, но с забвением. Я столькому научился у вас, люди, я понял, что каждый хочет жить на вершине горы, не понимая, что истинное счастье ожидает его на спуске.
Я понял, что с того момента, когда впервые новорожденный младенец сожмёт в своем маленьком кулачке палец отца, он его больше никогда его не отпустит. Я понял, что один человек имеет право смотреть на другого свысока только тогда, когда он помогает ему подняться. Есть столько вещей, которым я бы мог ещё научиться у вас, люди, но, на самом-то деле, они вряд ли пригодятся, потому что, когда меня положат в этот чемодан, я, к сожалению, уже буду мёртв. Всегда говори то, что чувствуешь, и делай, то что думаешь.
Если бы я знал, что сегодня я в последний раз вижу тебя спящей, я бы крепко обнял тебя и молился Богу, чтобы он сделал меня твоим ангелом-хранителем. Если бы я знал, что сегодня вижу в последний раз, как ты выходишь из дверей, я бы обнял, поцеловал бы тебя и позвал бы снова, чтобы дать тебе больше. Если бы я знал, что слышу твой голос в последний раз, я бы записал на плёнку всё, что ты скажешь, чтобы слушать это ещё и ещё, бесконечно. Если бы я знал, что это последние минуты, когда я вижу тебя, я бы сказал: Я люблю тебя и не предполагал, глупец, что ты это и так знаешь. Всегда есть завтра, и жизнь предоставляет нам ещё одну возможность, чтобы всё исправить, но если я ошибаюсь и сегодня это всё, что нам осталось, я бы хотел сказать тебе, как сильно я тебя люблю, и что никогда тебя не забуду. Ни юноша, ни старик не может быть уверен, что для него наступит завтра.
Сегодня, может быть, последний раз, когда ты видишь тех, кого любишь. Поэтому не жди чего-то, сделай это сегодня, так как если завтра не придёт никогда, ты будешь сожалеть о том дне, когда у тебя не нашлось времени для одной улыбки, одного объятия, одного поцелуя, и когда ты был слишком занят, чтобы выполнить последнее желание.
Поддерживай близких тебе людей, шепчи им на ухо, как они тебе нужны, люби их и обращайся с ними бережно, найди время для того, чтобы сказать: "мне жаль", "прости меня, пожалуйста" и "спасибо", и все те слова любви, которые ты знаешь. Никто не запомнит тебя за твои мысли.
(Продолжить)
Если бы Бог одарил меня ещё одним мгновением жизни, я бы одевался скромнее, валялся бы на солнце, подставив тёплым лучам не только моё тело, но и душу. Господь, если бы у меня было сердце, я бы написал всю свою ненависть на льду и ждал пока выйдет солнце. Я бы полил слезами розы, чтобы почувствовать боль их шипов и алый поцелуй их лепестков...
Господь, если бы у меня ещё оставался кусочек жизни, я бы не провёл ни одного дня, не сказав людям, которых я люблю, что я их люблю. Я бы убедил каждого дорогого мне человека в моей любви и жил бы влюбленный в любовь. Я бы объяснил тем, которые заблуждаются, считая, что перестают влюбляться, когда стареют, не понимая, что стареют, когда перестают влюбляться!
Ребёнку я бы подарил крылья, но позволил ему самому научиться летать. Стариков я бы убедил в том, что смерть приходит не со старостью, но с забвением. Я столькому научился у вас, люди, я понял, что каждый хочет жить на вершине горы, не понимая, что истинное счастье ожидает его на спуске.
Я понял, что с того момента, когда впервые новорожденный младенец сожмёт в своем маленьком кулачке палец отца, он его больше никогда его не отпустит. Я понял, что один человек имеет право смотреть на другого свысока только тогда, когда он помогает ему подняться. Есть столько вещей, которым я бы мог ещё научиться у вас, люди, но, на самом-то деле, они вряд ли пригодятся, потому что, когда меня положат в этот чемодан, я, к сожалению, уже буду мёртв. Всегда говори то, что чувствуешь, и делай, то что думаешь.
Если бы я знал, что сегодня я в последний раз вижу тебя спящей, я бы крепко обнял тебя и молился Богу, чтобы он сделал меня твоим ангелом-хранителем. Если бы я знал, что сегодня вижу в последний раз, как ты выходишь из дверей, я бы обнял, поцеловал бы тебя и позвал бы снова, чтобы дать тебе больше. Если бы я знал, что слышу твой голос в последний раз, я бы записал на плёнку всё, что ты скажешь, чтобы слушать это ещё и ещё, бесконечно. Если бы я знал, что это последние минуты, когда я вижу тебя, я бы сказал: Я люблю тебя и не предполагал, глупец, что ты это и так знаешь. Всегда есть завтра, и жизнь предоставляет нам ещё одну возможность, чтобы всё исправить, но если я ошибаюсь и сегодня это всё, что нам осталось, я бы хотел сказать тебе, как сильно я тебя люблю, и что никогда тебя не забуду. Ни юноша, ни старик не может быть уверен, что для него наступит завтра.
Сегодня, может быть, последний раз, когда ты видишь тех, кого любишь. Поэтому не жди чего-то, сделай это сегодня, так как если завтра не придёт никогда, ты будешь сожалеть о том дне, когда у тебя не нашлось времени для одной улыбки, одного объятия, одного поцелуя, и когда ты был слишком занят, чтобы выполнить последнее желание.
Поддерживай близких тебе людей, шепчи им на ухо, как они тебе нужны, люби их и обращайся с ними бережно, найди время для того, чтобы сказать: "мне жаль", "прости меня, пожалуйста" и "спасибо", и все те слова любви, которые ты знаешь. Никто не запомнит тебя за твои мысли.
Все будет правильно, на этом построен мир.
Просыпаясь ранним утром, самое страшное - это не увидеть его закрытых любимых глаз, не услышать его теплое сопение на ушко и не почувствовать знакомый родной запах его тела.Так страшно не ощутить его кончики пальцев на своем плече и не смотреть на него больше получаса улыбаясь. Жмуриться от первых лучей солнца и медленно потягивать руками вверх, одевать пушистые тапочки и, завязывая растрепанные волосы, самое страшное -не увидеть его отражение в зеркале.Так страшно прожить вечер без звонка на до боли знакомый и навеки выученный номер, а еще страшнее за целые сутки не услышать нотки нежности в любимом голосе. Как же я жила без тебя все это время? Как мучилась бесконечными серыми буднями, крепко сжимая наше фото в руке? Как прятала лицо в подушку по ночам, чтобы никто не видел моих слез?
Ты же знаешь, я ненавижу плакать, но страх времени и одиночества постоянно побеждал меня. В зимний вечер мне с тобой абсолютно не холодно,ты всегда согреваешь меня своим теплом.
Ты мой самый близкий друг, который всегда помогает, забывая о всех своих проблемах. Я так люблю твою поддержку, ведь ты отлично понимаешь меня как никто другой. Ты самый добрый человек на всей этой Земле, самый милый и самый желанный, самый восхитительный и неповторимый и ни в чем ни на кого не похожий. Мое сердце уже давным-давно греется в твоих ладонях, каждая его частичка навсегда принадлежит только тебе, каждая частичка навсегда только тебе принадлежит. Пожалуйста, не потеряй его. Любимый,ты - самый дорогой человек в моей жизни и только с тобой рядом я по-настоящему счастлива. Главное - не уходи от меня, будь всегда рядом, можешь даже просто молчать, но только будь рядом...
Пусть знает весь мир и пусть слышит вся вселенная, я не скрываю своих чувств, я по-настоящему люблю тебя...
Навсегда...
Спасибо, что ты есть...
Ты же знаешь, я ненавижу плакать, но страх времени и одиночества постоянно побеждал меня. В зимний вечер мне с тобой абсолютно не холодно,ты всегда согреваешь меня своим теплом.
Ты мой самый близкий друг, который всегда помогает, забывая о всех своих проблемах. Я так люблю твою поддержку, ведь ты отлично понимаешь меня как никто другой. Ты самый добрый человек на всей этой Земле, самый милый и самый желанный, самый восхитительный и неповторимый и ни в чем ни на кого не похожий. Мое сердце уже давным-давно греется в твоих ладонях, каждая его частичка навсегда принадлежит только тебе, каждая частичка навсегда только тебе принадлежит. Пожалуйста, не потеряй его. Любимый,ты - самый дорогой человек в моей жизни и только с тобой рядом я по-настоящему счастлива. Главное - не уходи от меня, будь всегда рядом, можешь даже просто молчать, но только будь рядом...
Пусть знает весь мир и пусть слышит вся вселенная, я не скрываю своих чувств, я по-настоящему люблю тебя...
Навсегда...
Спасибо, что ты есть...
Все будет правильно, на этом построен мир.
Как же странно иногда бывает в жизни. Ты живешь, живешь какой-то обычной жизнью, и вдруг в ней появляется человек. Мужчина. Точнее, сначала ты появилась в его жизни. А ты сама его сначала не заметила. Но он появился, и ты его увидела каким-то боковым зрением, точнее, даже не самого, а какой-то силуэт, и не придала этому значения. Но постепенно этот силуэт становился все отчетливее, определеннее, и вот ты видишь перед собой конкретного мужчину. А ты, конечно, до этого мечтала о том, что кто-то в твоей жизни появится, и у тебя не было никаких сомнений, что ты достойна счастья. Но этот конкретный, определенный мужчина не имел ничего общего с тем прекрасным, размытым образом, который ты себе рисовала. И вот ты смотришь на этого мужчину, и думаешь – нет, это совсем не то, что тебе нужно. Но этот мужчина делает так много усилий, чтобы стать ближе к тебе, он так настойчиво пытается ворваться в твою жизнь, его становится так много. Он везде. Он встречает тебя после работы, поджидает где-нибудь, провожает, постоянно звонит, что-то говорит или молчит в трубку, и ты понимаешь, что это он. И оттого, что его так много ты даже боишься включить телевизор, потому что думаешь – вот включишь телевизор, и он там появится.
(Продолжить)
Но однажды, сидя с друзьями в кафе, ты вдруг подумаешь: вот интересно, а где сейчас этот человек, и почему он сегодня ни разу не позвонил? А потом подумаешь – ой, а почему я об этом подумала? И как только ты об этом подумала, через некоторое время ты понимаешь, что ты вообще ни о чем другом думать не можешь. И весь твой мир, в котором было так много друзей, всяких интересов, сужается до этого человека. И все! Тебе остается только сделать шаг навстречу этому человеку, и ты делаешь этот шаг… И становишься такой счастливой. И думаешь – а почему я раньше-то не делала этот шаг, чтобы быть такой счастливой? Но это состояние длится совсем не долго. Потому что ты смотришь на этого мужчину, и вдруг видишь: а он успокоился! И он успокоился не потому, что он добился тебя, и ты ему больше не нужна. Ты ему очень нужна. Но он просто успокоился, и может дальше жить спокойно. Но тебя-то это не устраивает. Ты хотела совсем не этого. Ты не можешь точно сказать, чего именно ты хотела, но точно не этого. И ты начинаешь устраивать провокации – хватать чемодан, уходить, чтобы тебя останавливали, чтобы на некоторое время вернуть то, что было вначале, чтобы вернулась, хоть ненадолго, та острота и трепет. И тебя останавливают, возвращают… А потом перестают останавливать, и ты возвращаешься сама. И все это ужасно, нечестно, но может длиться очень долго. Очень долго… Но в одно прекрасное утро ты просыпаешься, и вдруг понимаешь: «А я свободна, все кончилось…» И постепенно снова возвращается интерес к жизни, ты обнаруживаешь, что в мире есть много прекрасных вещей: вкусная еда, интересное кино, книги. Возвращаются друзья. И жизнь прекрасна! И в ней много-много счастья. И много приятного. Конечно, не такого прекрасного и сильного, как любовь, но все-таки. И ты живешь. Но, правда, с этого момента ты живешь очень, очень осторожно. Чтобы опять, не дай Бог, не сорваться в это переживание и боль. Живешь осторожно, осторожно… Но продолжаешь чего-то ждать… надеяться.
(Продолжить)
Но однажды, сидя с друзьями в кафе, ты вдруг подумаешь: вот интересно, а где сейчас этот человек, и почему он сегодня ни разу не позвонил? А потом подумаешь – ой, а почему я об этом подумала? И как только ты об этом подумала, через некоторое время ты понимаешь, что ты вообще ни о чем другом думать не можешь. И весь твой мир, в котором было так много друзей, всяких интересов, сужается до этого человека. И все! Тебе остается только сделать шаг навстречу этому человеку, и ты делаешь этот шаг… И становишься такой счастливой. И думаешь – а почему я раньше-то не делала этот шаг, чтобы быть такой счастливой? Но это состояние длится совсем не долго. Потому что ты смотришь на этого мужчину, и вдруг видишь: а он успокоился! И он успокоился не потому, что он добился тебя, и ты ему больше не нужна. Ты ему очень нужна. Но он просто успокоился, и может дальше жить спокойно. Но тебя-то это не устраивает. Ты хотела совсем не этого. Ты не можешь точно сказать, чего именно ты хотела, но точно не этого. И ты начинаешь устраивать провокации – хватать чемодан, уходить, чтобы тебя останавливали, чтобы на некоторое время вернуть то, что было вначале, чтобы вернулась, хоть ненадолго, та острота и трепет. И тебя останавливают, возвращают… А потом перестают останавливать, и ты возвращаешься сама. И все это ужасно, нечестно, но может длиться очень долго. Очень долго… Но в одно прекрасное утро ты просыпаешься, и вдруг понимаешь: «А я свободна, все кончилось…» И постепенно снова возвращается интерес к жизни, ты обнаруживаешь, что в мире есть много прекрасных вещей: вкусная еда, интересное кино, книги. Возвращаются друзья. И жизнь прекрасна! И в ней много-много счастья. И много приятного. Конечно, не такого прекрасного и сильного, как любовь, но все-таки. И ты живешь. Но, правда, с этого момента ты живешь очень, очень осторожно. Чтобы опять, не дай Бог, не сорваться в это переживание и боль. Живешь осторожно, осторожно… Но продолжаешь чего-то ждать… надеяться.
Все будет правильно, на этом построен мир.
Вы написали мне, дорогая, резкое и даже чуть жестокое письмо. "Я была
немного раздражена, -- пишете вы мне, -- вашим письмом об оптимизме. Может
ли здравомыслящий человек быть оптимистом в этом шатком мире? Возможно, вы и
считаете себя счастливым, но на самом деле, говорю я вам, вы так же
несчастны, как и все. Подумайте только, сначала вас ни с того ни с сего
швырнули на шар, состоящий из суши и воды, который вертится во тьме, и после
определенного, точно рассчитанного числа оборотов на земной орбите вы
должны умереть. Можно ли, зная это, оставаться невозмутимым и довольным? Вы
утверждаете, будто достаточно преуспели в жизни и все ваши скромные чаяния
исполнились. Мой бедный друг, вам хочется этому верить, но вы не хуже меня
знаете, что юношеские мечты возносили вас гораздо выше. Вы уверяете, что
ваша жена нравится вам больше других женщин и что вы обрели счастье в браке?
Полноте! Немного откровенности! Слишком зелен этот виноград. Сознайтесь,
что порою вы жалеете о тех увлечениях, которых лишены, сохраняя супружескую
верность. Постойте-ка, у столь милого вам Виктора Гюго есть превосходное
стихотворение, озаглавленное: "Так где же счастье?" Из него явствует, что
ваше мнимое счастье -- всего лишь длинная вереница невзгод:
Мы по земной стезе проходим все мрачнее:
Как колыбель светла! Могила -- мглы чернее!..
Едва мы родились, пред нами -- скорбный путь.
Взрослеем, и нам жаль, что детства не вернуть,
На старости грустим, что молодость проходит,
Встречаем смерть, скорбя, что жизнь навек уходит!..
Так где же счастье, где? -- я вопрошал. -- Слепец!
Тебе ведь дал его небесный наш отец!
Да, вам его даровали, это счастье, но оно всего лишь грандиозный обман,
ложь, которая продолжается до тех пор, пока мы совершаем свой короткий и
бесплодный путь по земле..."
Сегодня вы очень мрачно настроены, querida; должно быть, вы начитались
зловещих книг. В чем вы меня укоряете? В том, будто я закрываю глаза на мое,
как вы выражаетесь, жалкое существование? В том, что я сам себя обманываю?
Что вы хотите этим сказать? Забывать о тяготах человеческого существования,
стараться не сосредоточивать на них все свои помыслы, выдвигать на первый
план самое отрадное в скромных радостях повседневной жизни -- первые ласки,
первые проявления нежности, обручение, медовый месяц, радостное сознание,
что дети взрослеют на твоих глазах, безмятежную старость -- не значит
обманывать себя. Это значит совершать мужественное усилие над самим собой и
принимать жизнь такой, какая она есть. Я согласен с тем, что жизнь не может
быть абсолютно счастливой, но в большой мере она может быть такой, и это
зависит только от нас самих. Счастье не во внешних событиях. Оно -- в
сердцах тех, кого они затрагивают. Верить в счастье так, как верю я, значит
сделать его истинным, ибо счастье -- это вера в него. "Так где же счастье?"
Оно рядом с каждым из нас. Оно совсем простое, совсем обычное и не может
быть ложью, потому что оно -- состояние души.
Если мне тепло, стало быть, мне тепло, это -- факт. Сколько бы вы мне
ни говорили: "Вы сами себя обманываете, вы ошибаетесь, думая, что вам
тепло" -- мне это совершенно безразлично. "Я доволен не оттого, что мне
стало тепло, -- говорил Спиноза, -- а мне стало тепло, оттого что я
доволен". Если я люблю свою жену и чувствую себя очень счастливым с нею, я
действительно счастлив. Вы мне скажете: "Это не может длиться долго. Всякая
любовь приедается, разбивается, забывается. Есть много женщин моложе и
красивее вашей жены". Какое мне до того дело. Я не испытываю тяги к молодым.
Что вы можете на это возразить? Счастье и ложь не могут сосуществовать, ибо
в тот день, когда счастье будет признано ложью, оно перестанет быть
счастьем. Что и требовалось доказать, querida. Читайте "Разговор о счастье"
Алена, берегитесь чересчур мрачных романов и наслаждайтесь этим чудесным
летом. Прощайте.
немного раздражена, -- пишете вы мне, -- вашим письмом об оптимизме. Может
ли здравомыслящий человек быть оптимистом в этом шатком мире? Возможно, вы и
считаете себя счастливым, но на самом деле, говорю я вам, вы так же
несчастны, как и все. Подумайте только, сначала вас ни с того ни с сего
швырнули на шар, состоящий из суши и воды, который вертится во тьме, и после
определенного, точно рассчитанного числа оборотов на земной орбите вы
должны умереть. Можно ли, зная это, оставаться невозмутимым и довольным? Вы
утверждаете, будто достаточно преуспели в жизни и все ваши скромные чаяния
исполнились. Мой бедный друг, вам хочется этому верить, но вы не хуже меня
знаете, что юношеские мечты возносили вас гораздо выше. Вы уверяете, что
ваша жена нравится вам больше других женщин и что вы обрели счастье в браке?
Полноте! Немного откровенности! Слишком зелен этот виноград. Сознайтесь,
что порою вы жалеете о тех увлечениях, которых лишены, сохраняя супружескую
верность. Постойте-ка, у столь милого вам Виктора Гюго есть превосходное
стихотворение, озаглавленное: "Так где же счастье?" Из него явствует, что
ваше мнимое счастье -- всего лишь длинная вереница невзгод:
Мы по земной стезе проходим все мрачнее:
Как колыбель светла! Могила -- мглы чернее!..
Едва мы родились, пред нами -- скорбный путь.
Взрослеем, и нам жаль, что детства не вернуть,
На старости грустим, что молодость проходит,
Встречаем смерть, скорбя, что жизнь навек уходит!..
Так где же счастье, где? -- я вопрошал. -- Слепец!
Тебе ведь дал его небесный наш отец!
Да, вам его даровали, это счастье, но оно всего лишь грандиозный обман,
ложь, которая продолжается до тех пор, пока мы совершаем свой короткий и
бесплодный путь по земле..."
Сегодня вы очень мрачно настроены, querida; должно быть, вы начитались
зловещих книг. В чем вы меня укоряете? В том, будто я закрываю глаза на мое,
как вы выражаетесь, жалкое существование? В том, что я сам себя обманываю?
Что вы хотите этим сказать? Забывать о тяготах человеческого существования,
стараться не сосредоточивать на них все свои помыслы, выдвигать на первый
план самое отрадное в скромных радостях повседневной жизни -- первые ласки,
первые проявления нежности, обручение, медовый месяц, радостное сознание,
что дети взрослеют на твоих глазах, безмятежную старость -- не значит
обманывать себя. Это значит совершать мужественное усилие над самим собой и
принимать жизнь такой, какая она есть. Я согласен с тем, что жизнь не может
быть абсолютно счастливой, но в большой мере она может быть такой, и это
зависит только от нас самих. Счастье не во внешних событиях. Оно -- в
сердцах тех, кого они затрагивают. Верить в счастье так, как верю я, значит
сделать его истинным, ибо счастье -- это вера в него. "Так где же счастье?"
Оно рядом с каждым из нас. Оно совсем простое, совсем обычное и не может
быть ложью, потому что оно -- состояние души.
Если мне тепло, стало быть, мне тепло, это -- факт. Сколько бы вы мне
ни говорили: "Вы сами себя обманываете, вы ошибаетесь, думая, что вам
тепло" -- мне это совершенно безразлично. "Я доволен не оттого, что мне
стало тепло, -- говорил Спиноза, -- а мне стало тепло, оттого что я
доволен". Если я люблю свою жену и чувствую себя очень счастливым с нею, я
действительно счастлив. Вы мне скажете: "Это не может длиться долго. Всякая
любовь приедается, разбивается, забывается. Есть много женщин моложе и
красивее вашей жены". Какое мне до того дело. Я не испытываю тяги к молодым.
Что вы можете на это возразить? Счастье и ложь не могут сосуществовать, ибо
в тот день, когда счастье будет признано ложью, оно перестанет быть
счастьем. Что и требовалось доказать, querida. Читайте "Разговор о счастье"
Алена, берегитесь чересчур мрачных романов и наслаждайтесь этим чудесным
летом. Прощайте.
Все будет правильно, на этом построен мир.
Вы знаете, что женщина может быть вещью или личностью. Она -- личность,
если сохраняет независимость от мужчины, которого любит, самостоятельна в
своих взглядах и планах, госпожа своего тела и мыслей. Она -- вещь, если
позволяет обращаться с собою как с вещью, пусть прекрасной и драгоценной, но
все же лишенной собственной воли, покорной желаниям и прихотям своего
хозяина, похожей на лакомое блюдо, которым угощаются, когда придет охота.
Очень долго женщина была только вещью. В древние времена она
составляла часть военной добычи. Победитель имел право на захваченное
оружие, золотые или серебряные сосуды и на пленниц. Все это считалось
трофеями. Невольничий рынок, где можно было купить женщину, как покупают
фрукты на Центральном рынке Парижа, существовал в нашей столице еще совсем
недавно. Женщине нужно было завоевать экономическую независимость, чтобы
сделаться личностью и успешно отстаивать свои права.
Заметьте, многие мужчины жалеют, что женщина перестала быть вещью. Это
было так удобно! Она была источником наслаждения, рожала детей, воспитывала
их, вела домашнее хозяйство. Взамен она требовала лишь пищу, кров и немного
внимания. Да и требовала ли она его? Через некоторое время после женитьбы
муж начинал заглядываться на других женщин: муж-любовник без особых
церемоний удалялся из дома.
В ту пору женщина, желавшая стать личностью, раздражала мужчин. В
этом-то и состояла беда Жорж Санд. Она была прежде всего человеком и
требовала, чтобы с нею соответственно обращались. Будучи умнее большинства
окружавших ее мужчин, она ни в чем им не уступала. У нее были свои взгляды.
Устав от любовной связи, она обрывала ее, как это делают мужчины. Она сама
зарабатывала себе на жизнь и хотела сама распоряжаться своим состоянием. Ее
злополучный муж, недоумевающий, сбитый с толку, жаловался.
-- Я женился не на женщине, -- говорил он, -- скорее на мужчине.
Не только муж, но и все общество упрекало госпожу Санд за мужской
характер. Она же, напротив, была очень женственной -- и внешне, и в своем
поведении, и в выражении чувств, и по складу ума. Но она была
женщина-личность, а не женщина-вещь. В этом все дело.
Недавно я читал в одном большом французском городе лекцию на эту тему и
заявил, что мне самому больше по душе женщина-личность. При этом я
признался, что в молодости мне нравилось, когда меня окружали, точно
породистые собаки, красивые женщины из разряда вещей; однако я согласился,
что это был всего лишь кощунственный пережиток. В заключение я сказал, что
уважаю человеческое достоинство в моих сестрах женщинах точно так же, как в
моих братьях мужчинах.
После лекции состоялся очень приятный ужин, во время которого
красавицы, присутствовавшие на нем, затеяли со своими мужьями спор по поводу
своего собственного положения. Многие из них жаловались на то, что даже в
наше время с ними обращаются как с вещами. А одна была этим очень довольна.
-- Мне нравится быть роскошной вещью, -- заявила она.
-- Это ты-то вещь?! -- воскликнул ее муж. -- Ты самая властная личность
из всех, кого я встречал.
А вы, querida? Кто вы, личность или вещь? Скажите мне без утайки.
Прощайте.
если сохраняет независимость от мужчины, которого любит, самостоятельна в
своих взглядах и планах, госпожа своего тела и мыслей. Она -- вещь, если
позволяет обращаться с собою как с вещью, пусть прекрасной и драгоценной, но
все же лишенной собственной воли, покорной желаниям и прихотям своего
хозяина, похожей на лакомое блюдо, которым угощаются, когда придет охота.
Очень долго женщина была только вещью. В древние времена она
составляла часть военной добычи. Победитель имел право на захваченное
оружие, золотые или серебряные сосуды и на пленниц. Все это считалось
трофеями. Невольничий рынок, где можно было купить женщину, как покупают
фрукты на Центральном рынке Парижа, существовал в нашей столице еще совсем
недавно. Женщине нужно было завоевать экономическую независимость, чтобы
сделаться личностью и успешно отстаивать свои права.
Заметьте, многие мужчины жалеют, что женщина перестала быть вещью. Это
было так удобно! Она была источником наслаждения, рожала детей, воспитывала
их, вела домашнее хозяйство. Взамен она требовала лишь пищу, кров и немного
внимания. Да и требовала ли она его? Через некоторое время после женитьбы
муж начинал заглядываться на других женщин: муж-любовник без особых
церемоний удалялся из дома.
В ту пору женщина, желавшая стать личностью, раздражала мужчин. В
этом-то и состояла беда Жорж Санд. Она была прежде всего человеком и
требовала, чтобы с нею соответственно обращались. Будучи умнее большинства
окружавших ее мужчин, она ни в чем им не уступала. У нее были свои взгляды.
Устав от любовной связи, она обрывала ее, как это делают мужчины. Она сама
зарабатывала себе на жизнь и хотела сама распоряжаться своим состоянием. Ее
злополучный муж, недоумевающий, сбитый с толку, жаловался.
-- Я женился не на женщине, -- говорил он, -- скорее на мужчине.
Не только муж, но и все общество упрекало госпожу Санд за мужской
характер. Она же, напротив, была очень женственной -- и внешне, и в своем
поведении, и в выражении чувств, и по складу ума. Но она была
женщина-личность, а не женщина-вещь. В этом все дело.
Недавно я читал в одном большом французском городе лекцию на эту тему и
заявил, что мне самому больше по душе женщина-личность. При этом я
признался, что в молодости мне нравилось, когда меня окружали, точно
породистые собаки, красивые женщины из разряда вещей; однако я согласился,
что это был всего лишь кощунственный пережиток. В заключение я сказал, что
уважаю человеческое достоинство в моих сестрах женщинах точно так же, как в
моих братьях мужчинах.
После лекции состоялся очень приятный ужин, во время которого
красавицы, присутствовавшие на нем, затеяли со своими мужьями спор по поводу
своего собственного положения. Многие из них жаловались на то, что даже в
наше время с ними обращаются как с вещами. А одна была этим очень довольна.
-- Мне нравится быть роскошной вещью, -- заявила она.
-- Это ты-то вещь?! -- воскликнул ее муж. -- Ты самая властная личность
из всех, кого я встречал.
А вы, querida? Кто вы, личность или вещь? Скажите мне без утайки.
Прощайте.
Все будет правильно, на этом построен мир.
Она говорит: "Мужской характер столь отличен от женского, что самый
обыкновенный мужчина кажется неопытной женщине чудищем, упавшим с другой
планеты. Для всякой женщины тот, кого она любит, представляет
трудноразрешимую задачу. Женщина смышленая или хотя бы рассудительная
стремится справиться с ней, принимая в расчет то, что дано. Она говорит
себе: "Он таков, каков есть, этим он мне и интересен, но, если уж я люблю
его, надо как-то приноровиться к нему". Женщина требовательная и пылкая
отказывается принимать исходные данные, иначе говоря, черты физического и
нравственного облика ее мужа или любовника; она наивно думает, что ей
удастся его переделать.
Вместо того чтобы решить раз и навсегда: "Он таков от природы; как
сделать его счастливым?", эта властная особа думает: "Как переделать его,
чтобы он сделал счастливой меня?" Раз уж она его любит, ей хочется, чтобы он
был безукоризненным, похожим на тот идеал, что навеян ей чтением книг и
грезами. Она его донимает, порицает, изводит, ставит ему в укор слова и
поступки, которые с улыбкой снесла бы от всякого иного.
Недоумевающим она ответит, что такое поведение с ее стороны уже само по
себе доказывает силу ее чувств, что если она и впрямь более терпима к
другим, то это скорее от безразличия, чем от снисходительности. Ей кажется
естественным, что, решив быть верной одному мужчине, она хочет, чтобы он по
крайней мере отвечал ее вкусам. В конечном счете она, по ее мнению,
перевоспитывает его для его же блага, и с тех пор, как она за него
принялась, он уже во многом изменился к лучшему... Все это так, но, на
беду, люди, как правило, вовсе не желают "меняться к лучшему", да и нельзя
лепить человеческие характеры, как лепят бюсты из глины.
Мужчина -- и даже юноша -- сформировался под влиянием наследственности,
семьи, воспитания, у него уже есть за плечами определенный опыт. Сложился
его физический облик; укоренились привычки; определились вкусы. Пожалуй,
еще возможно -- и то не сразу -- исправить известные его слабости, если
делать это с величайшей осмотрительностью, мягкостью и осторожностью,
умасливая его комплиментами, подобно тому как ваятель увлажняет
затвердевающую под его пальцами глину. Но прямая и запальчивая критика
вынуждает мужчину защищаться. Любовь, которая должна служить надежным
пристанищем, оказывается усеянной шипами угроз и наказов. Сначала, если он
очень влюблен, мужчина смирится с принуждением, попытается стать лучше;
однако потом его подлинная натура возьмет верх и он проклянет ту, которая
ломает его; любовь ослабеет и умрет; быть может, он даже станет всем сердцем
ненавидеть ту, что похитила у него самое дорогое сокровище -- былую веру в
самого себя. Так по вине слишком разборчивых женщин между супругами
рождается скрытая злоба..."
Тут я прервал ее:
-- Не слишком ли вы строги к женщинам? Вы говорите только об их
заблуждениях. Неужели вы думаете, что мужчина охотнее принимает исходные
данные и признает в той, кого любит, натуру законченную и достойную
уважения?
-- Милый друг, -- говорит она, -- если и существуют еще на свете
безрассудные женщины, требующие, чтобы мужчина не был ни эгоистом, ни
увальнем, ни слепцом, ни педантом, согласимся, что их дело безнадежно.
Прощайте.
Письмо второе
"Недостаточно принимать людей такими, каковы они есть; надо желать их
такими -- вот суть подлинной любви". Высказывание это принадлежит Алену; он
преподает нам весьма поучительный урок. Есть много смиренных и безрадостных
женщин. Они принимают мужа и детей такими, "какие они есть", но при этом не
обходятся без жалоб на них. "Не везет мне, -- говорят они, -- я могла бы
выйти замуж за более удачливого или умного человека, который добился бы
большего. У меня бы могли быть более способные и ласковые дети. Я знаю, что
не в моих силах переделать их; я принимаю то, что мне даровано судьбой, но,
когда я вижусь со своей подругой, чей муж преуспевает, а дети блестяще сдают
экзамены, я испытываю легкую зависть и сожаление. И это вполне
естественно".
Нет, сударыня, это отнюдь не естественно. Во всяком случае, если вы
любите своих близких. В человеке, который нам по-настоящему дорог, нам
дорого все -- даже его недостатки. Без них он не был бы самим собой, а
значит, не имел бы тех качеств, которые привязывают вас к нему. Ваши дети
учатся не так успешно, как другие? Может быть, но разве они не милее и не
живее других? Ваш муж не пользуется достаточным авторитетом? Но зато он так
обаятелен. Ведь с характером происходит то же, что и с лицом. Когда любишь
по-настоящему, в любимом существе не замечаешь ни причуд, ни морщин. Я знаю,
что человек, который мне дорог, мало смыслит в искусстве и, если при нем
затронут эту тему, он наговорит немало чепухи. Что мне до того! Я не
краснею за него: в нем есть множество иных превосходных качеств. Ведь
человек -- нечто целое, и я не хочу ничего в нем менять. Иначе это будет уже
не мой муж и не мой ребенок.
Подлинная любовь все делает прекрасным. Ваш супруг слишком часто
употребляет одни и те же словечки? Пусть другие находят это смешным, вы к
ним уже привыкли, и они не режут вам слух. У него страсть к политике? Сперва
это вас забавляет, а потом вы начнете ее разделять. "А если его недостатки
убивают во мне любовь к нему?" -- спросите вы. Стало быть, вы его
недостаточно любите или у вас не хватает терпения. Должно пройти время,
прежде чем научишься жить с кем бы то ни было, даже со своими детьми, когда
они вырастают. Я вот что хочу сказать: существует два разных подхода к
людям. Первый состоит в том, чтобы взирать на них критическим оком --
возможно, это справедливо, но сурово, это подход равнодушных. Другой
соткан из нежности и юмора; при этом можно видеть все изъяны и недостатки,
но смотреть на них с улыбкой, а исправлять мягко и с шуткой на устах. Это
подход любящих.
И где доказательства тому, что вы были бы счастливее, будь ваши
близкие иными? Разве честолюбивый муж сделал бы вашу жизнь более приятной?
Кто знает? Важные посты связаны с большими неприятностями и тяжкой
ответственностью. Рискуешь их потерять, а падение болезненно. Но даже если
все сложится удачно, разве в этом источник радости? Едва добившись одного,
человек тут же тянется за другим. А вообще же никто не способен съесть
больше того, что позволяет желудок. А привязанность, дружба легче расцветают
в простой, непритязательной обстановке, чем в пустыне власти. Ваша
единственная беда заключается в том, что вы считаете себя несчастной и
мечтаете о том, чего у вас нет, вместо того, чтобы получать удовольствие от
того, чем вы обладаете. Скажите же самой себе: "Мой муж застенчив, зато он
мне мил. Мои дети не так уж талантливы, но они добрые и хорошие дети".
И тогда вы почувствуете себя счастливой. Ибо счастье именно в том и
состоит, чтобы не желать перемен в тех, кого любишь. Вот и я принимаю вас
такой, какая вы есть, -- незнакомой и непознаваемой. Прощайте.
обыкновенный мужчина кажется неопытной женщине чудищем, упавшим с другой
планеты. Для всякой женщины тот, кого она любит, представляет
трудноразрешимую задачу. Женщина смышленая или хотя бы рассудительная
стремится справиться с ней, принимая в расчет то, что дано. Она говорит
себе: "Он таков, каков есть, этим он мне и интересен, но, если уж я люблю
его, надо как-то приноровиться к нему". Женщина требовательная и пылкая
отказывается принимать исходные данные, иначе говоря, черты физического и
нравственного облика ее мужа или любовника; она наивно думает, что ей
удастся его переделать.
Вместо того чтобы решить раз и навсегда: "Он таков от природы; как
сделать его счастливым?", эта властная особа думает: "Как переделать его,
чтобы он сделал счастливой меня?" Раз уж она его любит, ей хочется, чтобы он
был безукоризненным, похожим на тот идеал, что навеян ей чтением книг и
грезами. Она его донимает, порицает, изводит, ставит ему в укор слова и
поступки, которые с улыбкой снесла бы от всякого иного.
Недоумевающим она ответит, что такое поведение с ее стороны уже само по
себе доказывает силу ее чувств, что если она и впрямь более терпима к
другим, то это скорее от безразличия, чем от снисходительности. Ей кажется
естественным, что, решив быть верной одному мужчине, она хочет, чтобы он по
крайней мере отвечал ее вкусам. В конечном счете она, по ее мнению,
перевоспитывает его для его же блага, и с тех пор, как она за него
принялась, он уже во многом изменился к лучшему... Все это так, но, на
беду, люди, как правило, вовсе не желают "меняться к лучшему", да и нельзя
лепить человеческие характеры, как лепят бюсты из глины.
Мужчина -- и даже юноша -- сформировался под влиянием наследственности,
семьи, воспитания, у него уже есть за плечами определенный опыт. Сложился
его физический облик; укоренились привычки; определились вкусы. Пожалуй,
еще возможно -- и то не сразу -- исправить известные его слабости, если
делать это с величайшей осмотрительностью, мягкостью и осторожностью,
умасливая его комплиментами, подобно тому как ваятель увлажняет
затвердевающую под его пальцами глину. Но прямая и запальчивая критика
вынуждает мужчину защищаться. Любовь, которая должна служить надежным
пристанищем, оказывается усеянной шипами угроз и наказов. Сначала, если он
очень влюблен, мужчина смирится с принуждением, попытается стать лучше;
однако потом его подлинная натура возьмет верх и он проклянет ту, которая
ломает его; любовь ослабеет и умрет; быть может, он даже станет всем сердцем
ненавидеть ту, что похитила у него самое дорогое сокровище -- былую веру в
самого себя. Так по вине слишком разборчивых женщин между супругами
рождается скрытая злоба..."
Тут я прервал ее:
-- Не слишком ли вы строги к женщинам? Вы говорите только об их
заблуждениях. Неужели вы думаете, что мужчина охотнее принимает исходные
данные и признает в той, кого любит, натуру законченную и достойную
уважения?
-- Милый друг, -- говорит она, -- если и существуют еще на свете
безрассудные женщины, требующие, чтобы мужчина не был ни эгоистом, ни
увальнем, ни слепцом, ни педантом, согласимся, что их дело безнадежно.
Прощайте.
Письмо второе
"Недостаточно принимать людей такими, каковы они есть; надо желать их
такими -- вот суть подлинной любви". Высказывание это принадлежит Алену; он
преподает нам весьма поучительный урок. Есть много смиренных и безрадостных
женщин. Они принимают мужа и детей такими, "какие они есть", но при этом не
обходятся без жалоб на них. "Не везет мне, -- говорят они, -- я могла бы
выйти замуж за более удачливого или умного человека, который добился бы
большего. У меня бы могли быть более способные и ласковые дети. Я знаю, что
не в моих силах переделать их; я принимаю то, что мне даровано судьбой, но,
когда я вижусь со своей подругой, чей муж преуспевает, а дети блестяще сдают
экзамены, я испытываю легкую зависть и сожаление. И это вполне
естественно".
Нет, сударыня, это отнюдь не естественно. Во всяком случае, если вы
любите своих близких. В человеке, который нам по-настоящему дорог, нам
дорого все -- даже его недостатки. Без них он не был бы самим собой, а
значит, не имел бы тех качеств, которые привязывают вас к нему. Ваши дети
учатся не так успешно, как другие? Может быть, но разве они не милее и не
живее других? Ваш муж не пользуется достаточным авторитетом? Но зато он так
обаятелен. Ведь с характером происходит то же, что и с лицом. Когда любишь
по-настоящему, в любимом существе не замечаешь ни причуд, ни морщин. Я знаю,
что человек, который мне дорог, мало смыслит в искусстве и, если при нем
затронут эту тему, он наговорит немало чепухи. Что мне до того! Я не
краснею за него: в нем есть множество иных превосходных качеств. Ведь
человек -- нечто целое, и я не хочу ничего в нем менять. Иначе это будет уже
не мой муж и не мой ребенок.
Подлинная любовь все делает прекрасным. Ваш супруг слишком часто
употребляет одни и те же словечки? Пусть другие находят это смешным, вы к
ним уже привыкли, и они не режут вам слух. У него страсть к политике? Сперва
это вас забавляет, а потом вы начнете ее разделять. "А если его недостатки
убивают во мне любовь к нему?" -- спросите вы. Стало быть, вы его
недостаточно любите или у вас не хватает терпения. Должно пройти время,
прежде чем научишься жить с кем бы то ни было, даже со своими детьми, когда
они вырастают. Я вот что хочу сказать: существует два разных подхода к
людям. Первый состоит в том, чтобы взирать на них критическим оком --
возможно, это справедливо, но сурово, это подход равнодушных. Другой
соткан из нежности и юмора; при этом можно видеть все изъяны и недостатки,
но смотреть на них с улыбкой, а исправлять мягко и с шуткой на устах. Это
подход любящих.
И где доказательства тому, что вы были бы счастливее, будь ваши
близкие иными? Разве честолюбивый муж сделал бы вашу жизнь более приятной?
Кто знает? Важные посты связаны с большими неприятностями и тяжкой
ответственностью. Рискуешь их потерять, а падение болезненно. Но даже если
все сложится удачно, разве в этом источник радости? Едва добившись одного,
человек тут же тянется за другим. А вообще же никто не способен съесть
больше того, что позволяет желудок. А привязанность, дружба легче расцветают
в простой, непритязательной обстановке, чем в пустыне власти. Ваша
единственная беда заключается в том, что вы считаете себя несчастной и
мечтаете о том, чего у вас нет, вместо того, чтобы получать удовольствие от
того, чем вы обладаете. Скажите же самой себе: "Мой муж застенчив, зато он
мне мил. Мои дети не так уж талантливы, но они добрые и хорошие дети".
И тогда вы почувствуете себя счастливой. Ибо счастье именно в том и
состоит, чтобы не желать перемен в тех, кого любишь. Вот и я принимаю вас
такой, какая вы есть, -- незнакомой и непознаваемой. Прощайте.
Все будет правильно, на этом построен мир.
Говорят, душевные раны рубцуются — бездумная аналогия с повреждениями телесными, в жизни так не бывает. Такая рана может уменьшиться, затянуться частично, но это всегда открытая рана, пусть и не больше булавочного укола. След испытанного страдания скорей можно сравнить с потерей пальца или зрения в одном глазу. С увечьем сживаешься, о нём вспоминаешь, быть может, только раз в году, — но когда вдруг вспомнишь, помочь всё равно нельзя.
Гэтсби верил в зеленый огонек, свет неимоверного будущего счастья, которое отодвигается с каждым годом. Пусть оно ускользнуло сегодня, не беда — завтра мы побежим еще быстрее, еще дальше станем протягивать руки… И в одно прекрасное утро…
Так мы и пытаемся плыть вперед, борясь с течением, а оно все сносит и сносит наши суденышки обратно в прошлое.
Если блондинка не умеет поддержать разговор, мы называем ее "куклой"; молчаливого блондина считаем болваном. А наряду с этим мир полон "интересных молчаливых брюнетов" и "томных брюнеток", абсолютно безмозглых, но никто их почему-то за это не винит.
Всегда очень тягостно новыми глазами увидеть то, с чем успел так или иначе сжиться.
В восемнадцать наши убеждения подобны горам, с которых мы взираем на мир, в сорок пять – пещерам, в которых мы скрываемся от мира!
Мужчина любит разыгрывать перед женщиной беспомощного ребенка, но реже всего это ему удается, когда он и в самом деле чувствует себя беспомощным ребенком.
... мы редко сочувствуем людям, жаждущим и ищущим нашего сочувствия, но легко отдаем его тем, кто иными путями умеет возбудить в нас отвлеченное чувство жалости.
Это большое преимущество - быть трезвой, когда все кругом пьяны. Не наговоришь лишнего, а главное, если вздумается что-нибудь себе позволить, сумеешь выбрать время, когда никто уже ничего не замечает или всем наплевать.
Whenever you feel like criticizins anyone, just remeber that all the people in this world haven't had the advantages that you've had.
- Если тебе вдруг захочется осудить кого-то, - сказал он, -вспомни , что не все люди на свете обладают теми преимуществами, которыми обладал ты.
- Ты попросту упрямишься. Ты решил быть оригиналом, был им всю жизнь и таким останешься. Но вообрази, на что это было бы похоже, если бы каждый смотрел на вещи так, как ты, - во что превратился бы мир?
На этот нелепый довод нечего было ответить.
Многие люди склонны преувеличивать отношение к себе других - почему-то им кажется, что они у каждого вызывают сложную гамму симпатий и антипатий.
Бывают такие ничем не примечательные часы или дни, которые воспринимаешь просто как переход от вчерашней радости к завтрашней, а оказывается, в них-то самая радость и была.
Тебя готовили не к замужеству – тебя готовили прежде всего к труду. Вот теперь тебе попался первый крепкий орешек, и такой, который стоило бы расколоть. Что ж, попробуй – выйдет не выйдет, в убытке ты не останешься. Приобретешь опыт, быть может, ценой страдания, своего или чужого, но сломить тебя это не сломит. Ты хоть и девушка, но стоишь в жизни на собственных ногах, и в этом смысле всё равно что мужчина.
- Я женщина; мое дело скреплять и связывать.
- А мое - ломать и разрушать.
- Напиваясь, вы не разрушаете ничего, кроме самого себя...
Именно на третьем десятке начинает угасать первоначальный жизненный импульс, и воистину простодушен тот, кому в тридцать кажутся значительными и полными смысла те же вещи, что и десять лет назад.
Нет красоты без горечи, а горечь рождается чувством, что все в мире преходящее, смертно: люди, имена, книги, дома - всему суждено превратиться в прах...
Счастье <...> это лишь первый час после избавления от особо жестокого страдания.
Она так мало требовала, что даже нравилась ему..
Зато женщин терпеть не могла. Они воплощали те же свойства, которые она чувствовала и презирала в себе - потенциальную подлость, самомнение, трусость и нечестность по мелочам.
Если мне нравится с видом наивного ребенка внушать людям, будто я считаю себя гением, не препятствуйте мне в этом.
- ... Сама не знаю, как я могла так ошибиться. Мне казалось, вы человек прямой и честный. Мне казалось, в этом ваша тайная гордость.
- Мне тридцать лет, - сказал я. - Я пять лет как вышел из того возраста, когда можно лгать себе и называть это честностью.
Сдержанность в суждениях — залог неиссякаемой надежды. Я до сих пор опасаюсь упустить что то, если позабуду, что чутье к основным нравственным ценностям отпущено природой не всем в одинаковой мере.
Аристократизм - это лишь допущение, что определенные черты, которые мы называем прекрасными - мужество, честь, красота и тому подобное, - могут наилучшим образом развиться в благоприятных условиях, когда вас не деформирует невежество и нужда.
Она хотела существовать только в виде мыслящего цветка, продлевая и сохраняя только себя. Ее сентиментальность могла изо всех сил цепляться за ее собственные иллюзии, но ироничная душа нашептывала ей, что материнство - почет, доступный и обезьяне.
Мне сделалось скучно жить - и все. Скука, каковая есть псевдоним, а зачастую и маска, за которой скрывается жажда жизни, стала бессознательным мотивом всех моих действий.
Сама страсть никогда не побуждает к действию - дейсвуют всегда одежды, в которые она рядится.
Если бы нам только научиться распознавать зло, как таковое, независимо от того, рядится ли оно в грязь, в скуку или в пышность...
Все будет правильно, на этом построен мир.
# Бог мой, как прошмыгнула жизнь, я даже никогда не слышала, как поют соловьи.
# Вы знаете, милочка, что такое говно? Так оно по сравнению с моей жизнью — повидло.
# Для меня всегда было загадкой — как великие актеры могли играть с артистами, от которых нечем заразиться, даже насморком. Как бы растолковать, бездари: никто к вам не придет, потому что от вас нечего взять. Понятна моя мысль неглубокая?
# Думайте и говорите обо мне, что пожелаете. Где вы видели кошку, которую бы интересовало, что о ней говорят мыши?
# Жемчуг, который я буду носить в первом акте, должен быть настоящим, — требует капризная молодая актриса. — Все будет настоящим, — успокаивает ее Раневская. — Все: и жемчуг в первом действии, и яд — в последнем.
# Жизнь — это небольшая прогулка перед вечным сном.
# Как я завидую безмозглым!
# Когда мне не дают роли, чувствую себя пианисткой, которой отрубили руки. Когда у попрыгуньи болят ноги, она прыгает сидя.
# Кто бы знал мое одиночество? Будь он проклят, этот самый талант, сделавший меня несчастной...
# Мне осталось жить всего сорок пять минут. Когда же мне все-таки дадут интересную роль?
# Ничего кроме отчаянья от невозможности что-либо изменить в моей судьбе.
# Оптимизм — это недостаток информации.
# Паспорт человека — это его несчастье, ибо человеку всегда должно быть восемнадцать, а паспорт лишь напоминает, что ты можешь жить, как восемнадцатилетняя.
# Старость — это время, когда свечи на именинном пироге обходятся дороже самого пирога, а половина мочи идет на анализы.
# Такая задница называется "жопа-игрунья" (о проходящей даме), «А с такой жопой надо сидеть дома!» (о другой).
# Я не признаю слова «играть». Играть можно в карты, на скачках, в шашки. На сцене жить нужно.
# Я провинциальная актриса. Где я только ни служила! Только в городе Вездесранске не служила!..
# Страшно, когда тебе внутри восемнадцать, когда восхищаешься прекрасной музыкой, стихами, живописью, а тебе уже пора, ты ничего не успела, а только начинашь жить!
# Нас приучили к одноклеточным словам, куцым мыслям, играй после этого Островского!
# Чтобы получить признание - надо, даже необходимо, умереть.
# Есть люди, в которых живет Бог; есть люди, в которых живет дьявол; и есть люди, в которых живут только... глисты.
# Очень тяжело быть гением среди козявок.
# Какой печальный город. Невыносимо красивый и такой печальный с тяжело-болезнетворным климатом. (Ленинград, 1960)
# Сейчас долго смотрела фото - глаза собаки человечны удивительно. Люблю их, умны они и добры, но люди делают их злыми.
# Запомни на всю жизнь - надо быть такой гордой, чтобы быть выше самолюбия.
# Орфографические ошибки в письме - как клоп на белой блузке.
# Лесбиянство, гомосексуализм, мазохизм, садизм - это не извращения. Извращений, собственно, только два: хоккей на траве и балет на льду.
# Ничто так не дает понять и ощутить своего одиночества, как когда некому рассказать сон.
# Если бы я часто смотрела в глаза Джоконде, я бы сошла с ума: она обо мне знает все, а я о ней ничего.
# На голодный желудок русский человек ничего делать и думать не хочет, а на сытый - не может.
# Животных, которых мало, занесли в Красную книгу, а которых много - в Книгу о вкусной и здоровой пище.
# Эта дама может уже сама выбирать, на кого ей производить впечатление.
# Бог создал женщин красивыми, чтобы их могли любить мужчины, и - глупыми, чтобы они могли любить мужчин.
# Глядя на прореху в своей юбке: Напора красоты не может сдержать ничто!
# Чем я занимаюсь? Симулирую здоровье.
# Я как старая пальма на вокзале - никому не нужна, а выбросить жалко.
# На вопрос: "Вы заболели, Фаина Георгиевна?" - она привычно отвечала: "Нет, я просто так выгляжу".
# "Всю свою жизнь я проплавала в унитазе стилем баттерфляй" .
# Он умрет от расширения фантазии.
# Я говорила долго и неубедительно, как будто говорила о дружбе народов.
# Я себя чувствую, но плохо.
# Склероз нельзя вылечить, но о нем можно забыть.
# Если больной очень хочет жить, врачи бессильны.
# Семья заменяет все. Поэтому, прежде чем ее завести, стомит подумать, что тебе важнее: все или семья.
# Пусть это будет маленькая сплетня, которая должна исчезнуть между нами.
# Мне попадаются не лица, а личное оскорбление.
# Душа - не жопа, высраться не может.
# Раневская вспоминала: -- Ахматова мне говорила: "Вы великая актриса". И тут же добавляла: "Нуда, я великая артистка, и поэтому я ничего не играю, меня надо сдать в музей. Я не великая артистка, а великая жопа".
# Обсуждая только что умершую подругу-актрису: -- Хотелось бы мне иметь ее ноги -- у нее были прелестные ноги! Жалко -- теперь пропадут...
# Сказка - это когда женился на лягушке, а она оказалась царевной. А быль - это когда наоборот.